СодержаниеВведение 2
І. Поэтика трагедии Сумарокова и её связь с одой стилистическое строение трагедий Сумарокова 3
ІІ. Поэтика жанра комедии и его связь с сатирой и трагедией 6
ІІІ.Жанровый состав лирики Сумарокова 8
Заключение 11
Список литературы. 12
Список литературыВведениеВведение
Сумароков был принципиальным универсалистом, создателем целого литературного арсенала жанровых моделей: сатира и ода, дидактическая поэма, элегия, песня и басня, баллада, эклога, идиллия, послание, сонет, пародия — практически все жанры классицистической иерархии представлены в его литературном наследии. И даже в сфере творчества, наиболее адекватной его литературной личности — в драматургии — он тоже был универсален, поскольку явился не только первым русским трагиком, но и первым русским комедиографом, тогда как мировая драматургическая традиция более тяготеет к профессиональной специализации драматургов, достаточно четко придерживающихся одного направления — или трагедии, или комедии.
Именно в недрах жанровой системы Сумарокова формируется тенденция, которая определяет все дальнейшее протекание русского литературного процесса XVIII в. — тенденция к взаимопроникновению ранее изолированных и чистых жанровых моделей, определяющая во многом национальное своеобразие новой русской литературы. Более всего эта тенденция очевидна в тех жанрах, в которых Сумароков был бесспорным лидером и которые более всего ассоциативны его литературной личности — в жанрах драматургических. Но прежде чем обратиться непосредственно к вопросу о своеобразии драматургии Сумарокова, необходимо сделать несколько предварительных замечаний об эталонных жанровых моделях трагедии и комедии, какими они сложились в европейской литературной традиции.
В данной работе будет рассмотрено жанровое своеобразие творчества Сумарокова.
І. Поэтика трагедии Сумарокова и её связь с одой стилистическое строение трагедий Сумарокова
Сумароков написал 9 трагедий; наиболее продуктивными были конец 1740 — начало 1750-х гг. («Хорев» — 1747, «Гамлет» — 1748, «Синав и Трувор» — 1750, «Артистона» — 1750, «Семира» — 1751) и рубеж 1760 — 1770-х гг. («Ярополк и Димиза» — 1768, «Вышеслав» — 1768, «Димитрий Самозванец» — 1770 и «Мстислав» — 1774).
Во всех трагедиях он соблюдает формальный черты, эстетического канона классицизма: концепция трагедии заключается в пяти актах, в которых наблюдается единство времени, места и действия. Все трагедии Сумарокова — написаны каноническим благородным — александрийским стихом (шестистопный ямб с парной рифмой).
Оосновной чертой осмысленной ориентации писателя на создание национальной жанровой модели — это типологический состав сюжетов трагедии: из 9 текстов 7 написаны на основе русской истории. Но русский сюжет — это исключительно наружный признак своеобразия и оригинальности жанровой модели трагедии Сумарокова. Более всего оно проявилось в особенностях поэтики и строения жанра, четко ориентированную на русскую литературную традицию.
Взаимосвязь трагедийной и одической поэтики выразилась в чисто эстетических методах выражения категорий высокого и возвышенного, которая выразилась, прежде всего, в той области, в которой Сумароков и Ломоносов выступили антагонистами: в способах поэтического употребления словосочетаний.
Ломоносовскому одическому стилю Сумароков в своем творчестве противопоставлял чисто терминологический точное употребляемое в единственном числе словосочетание. Тем более примерное отдаление от этих принципов в слове трагедии, изначально задуманный Сумароковым в качестве патетического жанра.
Вместе с этими особенностями одического слова в трагедию вживляется также отвлеченный, безукоризненный характер одического словоупотребления. Это прямо отображается на естестве художественной образности трагедии, которая заимствует нематериальный, условный вид художественного одического, образа, который был принципиально отдален от каких-либо предметных повседневных ассоциаций.
Что же касается предметной, бытовой трагедийной обстановки Сумарокова она выделяется исключительной скупостью. В девяти трагедиях Сумарокова театральные предметы, которые прямо действуют в действии и которые являются составными элементами зримого и плавного образ трагедийного мира, ограничиваются шестью предметами: послание, оружие, трон, цепи царская утварь бокал с отравленным напитком.
Условность и нематериальность трагедийного предметного окружения олицетворенная в поэтике предметной атрибутики действия, предопределяет и пространственное построение трагедий Сумарокова, каковая также стремится к символизму в убыток конкретности. Все девять трагедий обладают однотипной вступительной пространственной частью, которая определяет место действия. Ее первая часть имеет несколько вариантов: «действие происходит» в Киеве, Новгороде, Москве, в зависимости от того исторического сюжета, к которому обращается Сумароков.
Камерность акта трагедии, ее единственное место, идентично театральной площадке, подчеркнуто в репликах персонажей в последовательности выражений, которых сконцентрирована завязка трагедии: дом (храм, темница) — чертоги (комнаты, храмина, покои). Там нет действия в прямом смысле слова, имеет место только сообщение о нем.
Сюжет же развевается за пределами дома, в практически необозримом беспредельном пространстве, которое изображено максимально обобщенно.
Вследствие этого весь окружающий мир трагедии, который находится за пределами сцены-дома, приравнивается к мирозданию в целом. Словесный ряд со своеобразной семантикой — является тем фоном, на каковом происходит трагический акт.
Как раз с беспредельным внешним миром сплочен в трагедии персонаж, который является генератором драматического конфликта, развитие которого является ключом исходной ситуации и развязки трагедии.
Таким образом, пространственная оппозиция замкнутости-безграничности в своем своеобразном воплощении является одним из главных генераторов сюжета. Трагедия возникает и заканчивается с помощью наружных факторов и действующий персонаж, который является источником развития сюжета, появляется в доме из-за его границ. В нравственном отношении он может быть возмутителем спокойствия, сомнительным в своей добродетели, но может быть и символом высшей справедливости, карающей злодейство.
При этом ключевым фактом, является то, что фигура этого персонажа на сцене вполне подменяет послание или устная передача его мнения.
Отсюда вытекает очень значительный вывод: основную значение действующего лица в трагедии Сумарокова составляет не столько его физическое присутствие персонажа в действии, сколько его способность к выражению, эпистолярному или словесному сообщению мыслей.
Условность и нематериальность пластической образности трагедии сосредоточено на художественной образности персонажа.Литература.
1. Благой Д. Д. История русской литературы XVIII в. М., 1960.
2. Стенник Ю.В. О художественной структуре трагедии А.П. Сумарокова // XVIII век. Сб. 5. М.; Л., 1962.
3. Стенник Ю.В. Жанр трагедии в русской литературе. Л., 1982.
4. Орлов П. А. История русской литературы XVIII в. М., 1991
5. Русская литература. Век XVIII. Лирика. М., 1990
6. Русская литература последней четверти XVIII в. Хрестоматия / Сост. В. А. Западов. М., 1985
7. Хрестоматия по русской литературе XVIII в. / Сост. А. В. Кокорев. Изд. 4. М., 1965
|
|
